Есть одна вещь, которая всегда смущала меня в наследии мыслителей русского Зарубежья, хотя она, быть может, им и простительна - куда уж деться от неизбежной сентиментальности, сопутствующей мыслительным процессам в эмиграции. Она состоит в идеализации ими дореволюционного крестьянства и полуграмотного населения городов. Была, мол, какая-никакая Святая Русь, а потом пришли не русские искусители-большевики и испортили в одночасье народ-богоносец. Однако правда, эмпирически познаваемая любым отъезжающих за 100 и далее километров от МКАД, состоит в том, что народ-то наш мало со времен Карамзина или персонажей Салтыкова-Щедрина изменился. А в "Дневнике провинциала" Михаил Евграфович вообще блестяще предсказывает доброму русскому народу его самое ближайшее будущее: " Что же касается расстреляния, то небесполезно подвергнуть оному нижеследующих лиц: всех несогласномысляших; всех, в поведении коих замечается отсутствие чистосердечия; всех огорчающих угрюмым очертанием лица сердца благонамеренных обывателей; зубоскалов и газетчиков".
Советская власть не столько изменила лицо народа, сколько радикально изменила лицо городских элит. А народ жить под новыми элитами просто худо-бедно приспособился. И выяснилось, что достаточно расстрелять/изгнать 3-4 процента городских жителей и государство как по волшебству тут же превратится в совершенно другую страну, с иными целями и задачами, с совершенно иным уровнем научной культуры, с другой архитектурой, литературой, исторической наукой, другим государственным аппаратом, другой армией, другой бытовой культурой, другим искусством - в общем, всем, что принято связывать с национальными особенностями и образом. Почему так произошло? Да потому, что эти изгнанные/убитые 3-4 процента, то есть образованные русские сословия, и были русской нацией как таковой, определяющей лицо большой страны. А потом их взяла и насильственно сменила собой совсем другая этносоциальная группа, с другим уровнем образования, социальной принадлежности, другой культуры, другого упования и с другим букетом кровей. Можно уподобить этот процесс колерованию базовой белой краски - достаточно капли красителя чтобы краска из белой превратилась либо в красную, либо в зеленую, либо в иссиня-черную. Ведь народ наш, да и чей угодно еще, не является сам себе хозяином и субъектом истории.
Именно в этом обстоятельстве многие видят неразрешимый пока парадокс современного политического русского национализма. Вместо того, чтобы восстанавливать по крупинкам манеры и образ жизни и мысли исторических русских национальных элит, апеллируя к имеющемуся образованному классу, вместо хотя бы робкой мысли о том, как воссоздать новый русский культурный национальный слой взамен вырезанного большевиками, новый политический русский национализм апеллирует к каким-то "массам", которые почему-то считает "русскими", хотя сами эти массы называли всю свою жизнь себя советскими людьми, а сейчас вот, последние лет двадцать, зовут себя "россиянами".
